БОГ
 |
Дьякон Александр: У Вас много икон. Вы их держите как верующий, или симпатизирующий, или как произведения искусства?
 |
-Как произведения искусства. Не то, что неверующий… Я зимой обтираюсь снегом. Обычно я выбегаю в парк, пробегаю метров 200, снимаю с себя рубашку, обтираюсь снегом и иду, просто гуляю по лесу по пояс голый ночью, при звездах. И тогда у меня бывает полное ощущение, что я единый с чем-то, не Богом, а божественным.
- Вы ориентируетесь, в основном, на 16-й век, эпоху сразу после Колумба. А другие, более современные корабли не пробовали делать? Например, почему у вас нет кораблей 19-го века?
- Мне интересно ставить себя на место корабелов времен Колумба, пытаюсь с нуля сделать корабль, чтобы он потом «поплыл». Т.е. я, так же, как и они, начинаю строить корабль непонятно какой. Они ведь тоже так начинали строить. Построили – утонул. Построили по-другому - поплыл. Построили третий – утонул. Чертежей не было, никаких навыков не было, в основном, строили семьи, какие-то азы передавая по наследству. Я тоже вместе с ними начинаю строить. Какой-то корабль продал, какой-то выбросил, какой-то понравился.
Мне интересно создавать простые корабли, к какой-то простоте тянет. Делать суперсложные трехдечники меня не тянет.
 |
Что-то такое примитивное, безыскусное, простое, выразительное мне больше нравится, хочется создать что-то такое совершенно новое, и поменьше сидеть над этими законами физики и динамики, и всего прочего.
- Тем не менее, Вы же изучаете как-то устройство корабля, чертежи, документацию, в том же ВММ что-то смотрели? Как при этом происходит процесс создания корабля?
- Художник всегда, на мой взгляд, проходит три стадии. Сначала он учится – копирует и копирует. Прошу прощения, но я скажу сейчас одну очень нехорошую вещь (кивок в сторону дьякона), он копирует, копирует, копирует природу, и, наконец, доходит до такого совершенства, что достигает способности почти божественной. Потом он уже наравне с Богом начинает творить новую реальность. Т.е. он уже перешел грань познания, перешел грань ученичества, и, он как Бог, тоже начинает творить такие же вещи. Бог создал дерево, а он создал корабль, Бог создал животных, я создал пушку. Такие вещи начинают жить своей самостоятельной жизнью, наравне с деревьями, травой.
Сначала, конечно, нужно учиться. Сначала нужно копаться, членить, разрезать, препарировать все, искать. Потом уже, когда все это осознал, когда все это уже в голове, когда знаешь, что там внутри, что под этим, почему это так, почему это здесь, я уже наравне с Богом начинаю творить мироздание вокруг себя.
Другое дело, получается или не получается.
Поэтому, конечно, в моих кораблях абсолютно все достоверно, абсолютно все на своих местах. Только других размеров. Доска в два раза толще, но на своем месте, гвоздь в 10 раза больше, но на своем месте. В общем, вся конструкция исторически достоверна, но, как я говорю, ИСКАЖЕНА, ИЗУРОДОВАНА В СТОРОНУ ПРЕКРАСНОГО.
- Как Вы пришли именно к таким пропорциям? К таким деформациям от обычной копии?
- Тут довольно все очень просто. Как художник я знаю, что когда делаешь миниатюру, то она строится по одним законам. Фреска строится по другим совершенно законам. Масляная живопись строится по третьим законам. Размер играет огромную роль. Допустим, если у вас огромная фреска и вы уменьшаете ее в виде картинке для книжки, она не смотрится. То же самое картинка для книжки, увеличенная на стену, она убивается.
Поэтому, когда строится корабль, он строится на определенное восприятие и для определенных целей. Когда строится модель, то она строится совершенно для других целей. Корабль делают для того, чтобы потом на нем плавать. Модель делается не на работу, а на совсем другие задачи. Есть, конечно, модели, которые ставятся в военно-морских училищах для ознакомления с устройством этих кораблей. Там – третьи задачи.
Поэтому, когда корабль 100-метровой величины уменьшают до 100 см, то он убивается, он просто становится мертвым и не «работает».
Допустим, если вот с такой высоты уронить муравья, то он упадет и побежит дальше. Если пропорционально с такой высоты уронить человека, то будет каша.
Механическое уменьшение убивает красоту, гармонию. Когда корабль 100-метровый, то он рассчитан, действительно, чтобы его рассматривали с расстояния 100 метров или двух километров. По морю пойдет, и ты на него смотришь. А модель в метре перед тобой. Поэтому ее нужно исказить так, чтобы был еще более точный вид того корабля. На самом деле, он точнее, хотя искаженный.
- Один из моделистов высказал гипотезу, что Ваши корабли сделаны так, как будто находишься где-то рядом с реальным кораблем и подплываешь к нему на шлюпке.
- Да, правильно.
С одной стороны, я сам себе противоречу. Говорю, что надо отходить, а сам говорю, если я искажаю, то приближаюсь ближе к кораблю. Несмотря на такое противоречие, надо как-то, действительно, ОТОЙТИ ОТ РЕАЛЬНОСТИ, ЧТОБЫ ПРИБЛИЗИТЬСЯ К НЕЙ.
Есть факты, совершенно на 100% подтверждающие мою правоту. У моего «Орла» в таком масштабе при точной копийности я мог ошибиться на 4 миллиметра по ширине, но я специально прибавил 4 см. И тот же Алешин, который строжайше следит за точностью моделей, сказал мне: «Какой вкусный корпус!».
Это присказка, сказка впереди. Когда я приехал в первый раз в Стокгольм и пошел в музей «Васы», я вошел и даже остолбенел. Я увидел там своего «Орла». Даже цвет был такой же.
 |  |
Один к одному их экспонат и мой «Орел». Вот, угадал! Если взять чертеж «Васы», то она же на самом деле выглядит длинной, как глиста. А когда вживую подходишь, то это бочонок вот такой, это такая махина!
 |
Так же должен корабль смотреться на столе. Конечно, есть люди, которые могут угадать и сделать нормальные пропорции.
Вот как раз Шевелев, он попал. Он не искажал, но он попал. Стоит маленький корабль, ты как бы подплываешь к нему на лодке и видишь, что живой корабль стоит. Не модель, а именно корабль. Как-то он сумел убрать мельтешню какую-то. Хотя все гвоздики есть, все набито, но этот корабль просто великолепен у него.
Кстати, несколько лет назад была выставка в Санкт-Петербурге. И в одном зале Военно-морского музея была наша выставка, а в другом посвященная, по-моему, 200-летию первого кругосветного путешествия Крузенштерна.
Там висит подлинный чертеж XIX века, на котором написано: «Чертеж трехмачтового брига такого-то…».
Я прочел и подумал: вроде не пил, как это бриг может быть трехмачтовым?
Я, самый неформально подходящий к моделям, единственный обратил на это внимание.
Читаю еще раз: «.. трехмачтового брига…». Позвал Алешина, нашего самого большого специалиста, он вытаращил глаза, говорит: «Не знаю». Я позвал Шлычкова, одного из наших специалистов: «Не знаю». Я позвал Иванова, самого большого спеца в Питере сейчас, он говорит: «А что, нормально. Корпус брига? Брига. Но они же должны были плавать в южных широтах, где нет ветров, поэтому поставили третью мачту, чтобы быстрее плавать. Поэтому бриг трехмачтовый».
Что такое бриг? Двухмачтовое судно. Если есть трехмачтовый бриг, то что тогда такое определение парусных судов? Это просто полная ерунда какая-то! Что хотят, то и делают!
То же самое со шнявой. Возьмите любые энциклопедии: «Шнява – двухмачтовое судно с джек-штагом или со шняв-мачтой». Возьмите Петра I, возьмите Соломбальскую верфь, у них на поток поставлены трехмачтовые шнявы. То есть то, что строили на Соломбальской верфи, все эти знаменитые шнявы «Мункер» и прочие – все трехмачтовые.
Что такое шнява? Кто это лучше знает, Петр I или сегодняшние академические словари?
Все петровские шнявы трехмачтовые суда, на всех гравюрах, на всех документах. Они ставили шняв-мачту, но отделяли ее, не ставили вплотную к грот-мачте под марс, а отделяли и ставили отдельно вместо бизани. Ну, какая разница между шняв-мачтой и бизанью тогда?
После этого для меня понятия каких-то определений просто исчезли.
Поэтому сейчас чем глубже я вдаюсь в подробности парусного флота, тем больше я прихожу к мысли, что хотел боцман, то он и делал на палубе. Что ему было нужно, то он и ставил. Хотел он ванты ставить больше, ставил ванты больше. Хотел косой парус вместо прямого, ставил косой парус. И этому доказательства прямые совершенно с бригом и шнявой.
И я считаю, если на бриг можно поставить третью мачту, то прекрасно фрегат можно увеличить в ширину на 4 см., фрегат от этого не изменится. (смеется).
- Как Вы думаете, покупатели или люди, которые оценивают ваши корабли, понимают это Ваше представление о прекрасном?
- Развеем миф о качестве моих почитателей. Расскажу одну историю.
Я, вообще, был человек знаменитый у себя во дворе, т.к. обо мне было три-четыре передачи еще в 90-е годы. И когда я отвозил покупателям свои корабли, и выносил их, то во дворе все ахали: «Ах, какая красота!».
Даже могу вам сознаться, что какое-то время я просто так выходил, носил свои корабли, приводя в восторг весь двор: «Ах, какая красота! Какая красота!».
Однажды меня попросили привезти какой-то покупной кораблик за 100 рублей, и я тоже его пронес по двору, и услышал: «Ах, какая красота! Какая красота!».
С тех пор я перестал говорить, что мои корабли очень нравятся людям. Люди как услышат по телевизору, что какой-то как знаменитый мастер живет, так сразу «Какая красота!».
Есть люди, кому нравится мой стиль, они уже знают, что у меня будет, что они увидят, поэтому они идут ко мне, покупают специально именно меня. Обычно я так, из рук в руки, перехожу. Им, наверное, нравится. Да и мне нравится.
ВЫСТАВКИ
В первое время, когда я стал заниматься моделизмом, в конце 80-х, в Москве устраивались выставки. Я тогда все делал, приглашал телевидение, корреспондентов газет. Ужасался, почему на неделю выставка? На месяц надо, ребята! Потом, когда я выяснил, что на наши выставки ходят только пионеры, и в воскресенье родители со своими детьми, я стал не таким деятельным. А так, 2-3 дня выставка, посидели, выпили, обменялись мнениями в тусовке – и все. Люди не ходят. Ну, иногда приходит телевидение и радио. Ну, покажут ролик на 15 секунд – и все. Это абсолютно никому не интересно.
-Самостоятельную выставку, на которой собрать и корабли и живопись, в ближайшее время не планируете?
- Выставки? Для них я слишком ленив. В 70-80-е мы, художники, устраивали их часто, и что это за каторжный труд, я знаю не понаслышке. Сил, желания сейчас заниматься этой нуднейшей организационной работой у меня нет.
Да и моделей тоже нет. Дело в том, все, что я делаю, потихоньку уходит. Со мной работает пять-шесть мастеров, и все мы почему-то ежедневно хотим кушать. Задерживать модель в мастерской сознательно, надолго, я просто не могу. Для выставки надо как минимум работ десять, а ведь корабли за месяц не делают, даже у меня. Так что о выставках вообще не думаю, как, честно говоря, и раньше.
«Уход» корабля из мастерской для меня большая радость не только в материальном плане, а в сознании, что не зря живу, что моя работа кому-то нужна. Поэтому модели и картины не придерживаю ни для выставок, ни для каких других целей.
Для счастливой жизни мне необходимо внутреннее ощущение НУЖНОСТИ этому миру. Я никогда не копил работы. Приходят и просят, я отдаю с великой радостью. И вот когда очередной покупатель уносит мой корабль или картину, я чувствую, что я нужен, и это для меня главное в жизни.
Был один случай, однажды мне позвонили из Норвегии на ломанном русском. Я очень удивился. Оказалось, один из моих прошлых покупателей: «Вы знаете, Владислав, когда нам бывает плохо, мы садимся около вашего корабля, и он нас согревает и успокаивает!».
Вот для чего, на мой взгляд, надо работать.
У меня даже по живописи не было самостоятельной выставки. Все раскупают. Даже собрать нечего. Вот сейчас делал серию этих сосенок.
 |
В прошлом году сделал штук 15, а десять забрали. Сейчас готовлю тоже штук 8-9. На днях американцы, мои поклонники, приедут и, надеюсь, тоже заберут.
А когда не покупают и работы стоят, то начинаются самые тяжелые дни. А так, забирают и забирают, и это нормально. Сейчас есть время, работай – сколько хочешь! На даче сижу, работаю, так по три месяца в Москву не приезжаю. Покупатели позвонят, приедут, что-то им отдам или продам.
Ну а «общие» выставки проходят ежегодно, а то и чаще, и поэтому еще раз говорю самое искреннее спасибо их организатору, нашему старшине Александру Добренко. За то, что всю тяжесть их организации и устройства он взвалил на свои плечи. Какие бы цели он не преследовал, но в итоге это работает на нас.
Я твой, Саша!
(Добавлено при вычитке текста перед публикацией.)
МАСТЕРА
- Вы упоминали мастеров, которые делают корпуса. Вы чаще сами делаете или им отдаете?
- Нет, я сейчас перестал сам делать. Тут я немножко зазнаюсь, но мне интересен сам процесс творчества, мне интересно делать проект.
Сверлить, пилить и резать уже не доставляет мне того истинного удовольствия, как раньше. 20 лет прошло. Все сильнее притягивает холст и бумага. В последние годы меня в основном интересует только создание новых проектов кораблей на бумаге в чертежах.
Потом эти проекты я, конечно, реализую в жизнь, в основном, уже не своими руками. Но на мою долю остается достаточно много работы.
Основную массу столярной работы, резьбу и паруса делают уже другие. Они умеют это делать не хуже меня, а многие и лучше. Себе же я оставляю окончательную «доводку до ума», когда основная ремесленная работа уже сделана.
Мне все больше сейчас нравится чувствовать себя режиссером этого интереснейшего и увлекательнейшего спектакля – рождения нового корабля.
Создать его из чистого листа бумаги и поставить последнюю точку на готовой модели – вот самая интересная для меня задача. Все, что в середине, легко делается другими, и я отдаю делать другим.
А потом, допустим, вот такой корабль.
 |
Я бы на нем сидел месяца полтора и делал бы его, а у меня был мастер, один девятиклассник, который подобные вещи делал. Зачем я буду делать работу, которую может выполнить девятиклассник? Я лучше закажу, и в это время еще десять проектов сделаю, которые никто кроме меня не сможет сделать. Человек, которому нужны деньги, делает мне этот корпус, он получает за это деньги, имеет заработок. Он делает то, что умеет делать быстро и четко.
В 40-50 лет я сам этим занимался, а сейчас мне надоело. Я над «Орлом» полтора года корпел, почти все сам делал. Мне у него нос не нравился, я отламывал и делал новый, отламывал и делал новый. Пять раз отламывал. Тогда это нравилось.
 |
Зато теперь все ахают, охают, Добренко говорит, что это один из лучших моих кораблей. Но я его сделал, и мне надоело. Если честно говорить, то всю эту работу любой мастер средней руки тоже выполнит за месяц.
И по натуре меня хватает просто на 1,5 месяца, если больше, то мне все это надоедает. Просто по психохимическому анализу я 1,5-2 года [над одной моделью] не в состоянии работать.
-Расскажите о том, кто, как и что для вас делает? Например, корпуса.
-Готов ответить на этот вопрос.
Со мной работает, и работало несколько мастеров. От самых неопытных, но талантливых (был один девятиклассник - закончил школу, ушел в программисты), до опытнейших и тоже талантливейших как Сережа Быков. Пусть простит он меня за эту фамильярность, но отчества его, действительно, к своему стыду, не помню.
Сережа Быков – замечательный мастер! Действительно, очень любящий свое дело, вот фото, его корпус, посмотрите.
 |
Какие изгибы! Какие плавные линии обводов! Какая фактура дерева! Он каждую досочку еще и щеткой железной обрабатывает! Короче – здорово!
Жалко, что его теперь нет со мной. Желание делать исторические петровские корабли постепенно переместило его к другому московскому заказчику, Виктору Недошивину, создающему сейчас весь петровский флот в масштабе 1х250. Очень интересный проект, и Сергей увлечённейше сейчас работает над ним. Мы периодически встречаемся у Виктора, и я с восхищением отношусь к Сережиной миниатюре.
И это работа Сережи Быкова. Полностью его.
 |  |
В перерывах между миниатюрами он создал свою версию «Санта Марии». И по старой памяти поставил у меня в мастерской на продажу. Какая фактура дерева – пальчики оближешь!
 |  |
Вот это очень вкусное, мне кажется, место, почти натурально получилось.
Прямо сейчас кто-то из окошечка высунется. Вот эти решеточки мне ужасно нравятся. Я сейчас прямо жду, что оттуда кто-то вылезет. И доски и гвоздики пропорциональные, все такое деревянное, настоящее.
( Я долго ждал, отходил, чтобы не заслонять свет и не спугнуть. Но никто так и не вылез. :-( )
Но к такелажу, рангоуту и цвету у меня большие претензии. Вот посмотрите сами. Самый простой пример - вот этот белый канатик. Если говорить понятней, то это просто красивая веревочка в масштабе 1х1, это не уменьшенный якорный канат в масштабе 1х50.
 |  |
Но, конечно, модель сделана очень хорошо. Он гордится тем, что убрал руслени и ванты завел на палубу. Говорит, что это его историческая находка, что в то время были лесенки на мачте, как на хулках. Выбленки еще не были введены, ванты тогда не на юферсах были закреплены, а на блоках. И этими вантами работали, подтягивали, когда перебрасывали парус. Он считает, что так правильнее делать корабли тех времен.
ПИРАТСКАЯ ШХУНА.
Но мне не обязательна очень тщательная, сильная столярка, как скажем у Быкова. Она даже немного сковывает. Вот пиратская шхуна начала семнадцатого века. Экспериментальная модель, без днища, хотел посмотреть, что получится. Посмотрел. Не очень понравилось. Очень хороший мастер делал, так все тщательно, так все ровно, не придерешься.
 |  |
 |  |
 |  |
 |  |
Когда начинал «вооружать», прямо страшно руками было прикасаться к этому сияющему корпусу. Это и затянуло. Тоже стал делать все аккуратней и аккуратней. Засосало. Единство деталей должно быть, я уже говорил об этом. Сейчас смотрю и думаю, что еще надо с ней сделать. Как ее вывести из этого полированного состояния, что убавить, что прибавить, чтобы заставить ее любить себя. Надеюсь, что-нибудь придумаю.
Но бывают слабые мастера, «вытаскивать» их работы тоже бывает интересно.
-Что вы подразумеваете под словом «вытащить»?
-Да вот, посмотрите сами на этот корпус.
Автор - Леонид Лаптев beeper123@yandex.ru
Город - Москва
Эксклюзивно для сайта ModelsWorld
Перепечатка и публикация на других ресурсах
возможна с разрешения администрации сайта
и обязательной ссылкой на ресурс.
Контакт webmaster@modelsworld.ru
Мой блог находят по следующим фразам